Неточные совпадения
В кошомной юрте сидели на корточках девять человек киргиз чугунного цвета; семеро из них с великой силой дули в длинные трубы из какого-то глухого к музыке дерева; юноша, с невероятно широким переносьем и черными глазами где-то около
ушей, дремотно
бил в бубен, а игрушечно маленький старичок с лицом, обросшим зеленоватым мохом, ребячливо колотил руками
по котлу, обтянутому кожей осла.
Ее толкали в шею, спину,
били по плечам,
по голове, все закружилось, завертелось темным вихрем в криках, вое, свисте, что-то густое, оглушающее лезло в
уши, набивалось в горло, душило, пол проваливался под ее ногами, колебался, ноги гнулись, тело вздрагивало в ожогах боли, отяжелело и качалось, бессильное. Но глаза ее не угасали и видели много других глаз — они горели знакомым ей смелым, острым огнем, — родным ее сердцу огнем.
Унтер-офицеры жестоко
били своих подчиненных за ничтожную ошибку в словесности, за потерянную ногу при маршировке, —
били в кровь, выбивали зубы, разбивали ударами
по уху барабанные перепонки, валили кулаками на землю.
И притом больше всего любят
бить по лицу, в нос или, если уж не удастся, в
ухо.
Он сек меня розгами, драл за
уши,
бил по голове, и я, просыпаясь, каждое утро думал прежде всего: будут ли сегодня драть меня?
Евсей слышал хрип, глухие удары, понимал, что Раиса душит, тискает старика, а хозяин
бьёт ногами
по дивану, — он не ощущал ни жалости, ни страха, но хотел, чтобы всё сделалось поскорее, и для этого закрыл ладонями глаза и
уши.
— И я, браток, ночей не спал, было время, и всех
по рожам
бить хотел! Я ещё до солдатчины был духом смущён, а там оглушили меня — ударил ротный
по уху — не слышу на правое-то. Мне фершал один помог, дай ему…
При этом сообщаются следующие правила относительно сбережения жены в целости при наказании ее: «А про всякую вину
по уху, ни
по виденью не бити; ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колоть, никаким железнымиои деревянным не
бить.
Он совсем ослаб. Теперь молодые деревья прямо, без всяких стеснений,
били его
по лицу, издеваясь над его беспомощным положением. В одном месте на прогалину выбежал белый ушкан (заяц), сел на задние лапки, повел длинными
ушами с черными отметинками на концах и стал умываться, делая Макару самые дерзкие рожи. Он давал ему понять, что он отлично знает его, Макара, — знает, что он и есть тот самый Макар, который настроил в тайге хитрые машины для его, зайца, погибели. Но теперь он над ним издевался.
Княгиня сидела удивленная, испуганная, обиженная, не зная, что сказать и как держать себя. Никогда раньше с нею не говорили таким тоном. Неприятный, сердитый голос доктора и его неуклюжая, заикающаяся речь производили в ее
ушах и голове резкий, стучащий шум, потом же ей стало казаться, что жестикулирующий доктор
бьет ее своею шляпой
по голове.
А потом играть стали: кто на бочке, брюхом навалившись, катается, кто старшего лешего
по острым
ушам черпаком
бьет… Кто, в валежник морду сунувши, сам себе с корнем хвост вырывает. Мухомор с махоркой на фантазию, братцы, действует…
Его смычок гуляет
по головам и плечам фальшивящих дискантов и альтов. Левая рука то и дело хватает за
уши маленьких певцов. Раз даже, увлекшись, он согнутым большим пальцем
бьет под подбородок баса Геннадия. Но певчие не плачут и не сердятся на побои: они сознают всю важность исполняемой задачи.
Тут его окончательно и пришили. Справа и слева под ручки, как свинью на убой, поволокли. Елозит он ногами, упирается, а барыня сзаду разливательной ложкой
по ушам да
по темени. Насилу полковой доктор уговорил, чтоб полегче стукала, потому при блудящей почке большой вред, ежели
по ушам-темени
бить.
Во второй колонне командир нестроевой роты, который
по весне в бане горчишным спиртом опился, — черт его
по ушам сороковкой
бьет, а он задом, как кобыла на параде, так во все стороны и порскает…
— Эскадрону пройти нельзя, — кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, Бедуина, который, мигая
ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня,
бил копытами
по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок.